Контекст: Оренбург (Владислав Мисевич получил такой псевдоним, поскольку сам родом из этого города, а инициалы позаимствованы у писателя Ильи Эренбурга
Контекст: В фондах Быховского районного историко-краеведческого музея хранятся фотокопии его фронтовой переписки с Ильей Эренбургом
Контекст: В «Литературной газете» Илья Эренбург писал: «Удача Гроссмана объ‑ ясняется его природой: в обороне Ста‑ линграда он нашел свою тему, своих героев, войну без блеска, без киплин‑ говской и полукиплинговской роман‑ тики, угрюмую, тяжелую, честную войну»
Контекст: В 1942-м году 20-летнего Семена Гудзенко заметил Илья Эренбург, прошедший, кстати, фронтовыми дорогами через Гомель
Контекст: Интересно, что Илье Эренбургу идея написать свою необычную книгу пришла после посещения в 1925 году Гомеля, где он побывал по приглашению известного психолога Льва Выготского
Контекст: Когда же услышал в мемуарах Ильи Эренбурга «Люди, годы, жизнь» этот пронзительно-мелодичный стихотворный мотив из «Безглагольного»: «Есть в русской природе усталая нежность,/ Безмолвная боль затаенной печали, / Безвыходность горя, безгласность, безгрешность, / Холодная высь, уходящие дали», хотелось бросить в топку папиной кочегарки все свои «мелкотравчатые» литературные опыты и не портить бумагу
Контекст: Когда его спросят после войны: ты где воевал?, он только махнет рукой — он воевал впереди всех, в тылу врага! Илья Эренбург Удача поисковика Поздняя осень
Контекст: В списке были фамилии маршала Георгия Жукова, воздушного аса уроженца Гомельщины дважды Героя Советского Союза Павла Головачёва, командира партизанского соединения Василия Коржа… Отдельной строкой значились Илья Эренбург, Юрий Левитан, Владимир Гальба — люди, основным оружием которых была не винтовка, а слово, кисть и перо; Вот как вспоминал эти дни корреспондент Илья Эренбург; Ч а щ е д р у г и х на аэродроме видели его — седого 50-летнего Илью Эренбурга; 24 июля 1942 года на стол главного редактора «Красной звезды» Давида Ортенберга легла статья Ильи Эренбурга «Убей»; В главном политуправлении стаОружие – слово, перо и карандаш В годы Великой Отечественной войны массовое искусство как основной проводник идеологии советского государства оказалось намного эффективнее мощной нацистской пропаганды Рисунок Владимира Гальбы Марк Бернес и Юрий Левитан Илья Эренбург в гостях у танкистовИлья Эренбург проснулся знаменитым
Контекст: Они, как писал Илья Эренбург в 1943 году в статье «Роль писателей», «вошли в газету, как входят на трибуну, это не их рабочий стол, это не их место; Именно в этом ключе и воспринял свою миссию писатель Илья Эренбург, который долгое время жил за границей, но перед самой войной вернулся в Москву; Вот как звучали заголовки его статей и памфлетов, которые передают дух «публицистики ненависти» Ильи Эренбурга: «Обер-капуты», «Коричневая вошь», «Рыцари с отмычкой», «Голодные крысы», «Хуже зверей», «Хорек в мундире», «Пауки в банке», «Каннибалы в погонах», «Развороченное логово», «На черепах», «Чужая душа», «Зверь в очках», «Ведьма в рубашке», «Отомстить!», «Пулю в Сс!», «Мы не забудем!», «Мы выстоим!», «Близится час!» и многие другие; <…> Илья Эренбург со своим неистовым стакатто рубленых фраз, острым умом и презрением, показывающий нам, как это делается»; Поговаривали, что Гитлер считал Илью Эренбурга вторым секретным оружием Сталина; Сергей Климкович Илья Эренбург: «В дни войны газета – воздух» В 1941-м на народы Ссср обрушились суровые испытания; <…> Илья Эренбург со своим острым умом и презрением, покастых предложениях только эмоците, что я стану знаменитым!»
